Барбара – «наш человек» в Гонконге. Душа, которая жаждет все попробовать, все испытать, всему научиться. Так рано уехавшая из страны, так много раз круто менявшая свою судьбу. С оптимизмом шагающая из огня да в полымя, а потом в ледяную воду. Что ж, настала пора медных труб. Открываем цикл интервью с участниками наших программ.

‍Олеся Власова & Варвара Кухно, участница ретрита в Гоа в апреле 2015 года

— Ты присоединилась к нам в последний момент, заявка прилетела буквально за пару дней до старта ретрита со словами, что совсем недавно вернулась с другой программы и хочешь еще. Расскажи, что это было? Тоже ретрит?

‍— Да, только другого плана. Аюрведический ретрит в горах Кералы, в Индии. Знаешь, это была тоже совершенно спонтанная поездка. Давно хотелось на ретрит и давно хотелось съездить куда-то одной.

‍— А как часто тебе удается делать подобные вылазки?

‍— Это была моя первая поездка подобного формата, более того, это было мое первое путешествие, куда я поехала одна. Я такой человек — очень социальный, если не сказать зависимый от общения. Но в последнее время у меня идет много внутренних изменений, появилась потребность в одиночестве. И я хотела побыть сама с собой, оздоровиться, воссоединиться с телом. Формат ретрита, как раз мне подходил.

‍— И как все прошло?

‍— В итоге, мне очень понравилось – красивое место, аюрведические процедуры, вкусная вегетарианская еда, но смех в том, что как раз тишины и возможности погрузиться в себя не было. Туда приезжают люди со всего мира, из Австралии,  Южной Африки у нас были ребята, все замечательные и очень желающие общаться, а мне нужно было другое – я уходила с ужина раньше всех, оставалась одна. И как раз в этом процессе меня застала ваша рассылка об открытии проекта «Вернись другим», а потом еще и даты первого набора совпали с гонконгскими праздниками, то есть была возможность съездить, взяв всего пару дней за свой счет. Так я оказалась с вами.

‍— Мы работаем только на русскоязычном рынке, но у нас поразительным образом половина заявок на год от наших соотечественников, которые живут за границей: Вена, Осло, Прага, ты вот из Гонконга к нам прилетела, как тебе кажется, с чем связана эта тенденция?

‍— Мы однажды привозили в Гуанчжоу психолога из Питера для проведения программы для русскоязычного сообщества. Она так выразилась о русских экспатах, живущих в Китае: «Здесь все какие-то бесстрашные». Когда ты живешь в одной стране, это не только к России относится, ты живешь в одном контексте, ассоциируешь себя с ним, а опыт переезда позволяет научиться впитывать больше, больше воспринимать, особенно, когда ты учишь новые языки. Например, китайский язык – настолько он другой. Все это в совокупности расширяет твои границы. Страхов и предрассудков становится меньше. Люди, которые много где жили и много где ездят – они более широкие, в каком-то смысле. Наверное, им легче решиться на эксперимент в духе ретрита.

‍— А в какой степени ты владеешь китайским?

‍— Свободно. Говорю, пишу, читаю.

‍— А мыслишь?

‍— На русском. Но сейчас и на английском немного. Я жила 8 лет в Гуанчжоу, это материковый Китай, там я использовала мандарин (официальный китайский язык) по работе, ну и русский для личного общения. А сейчас в Гонконге я много говорю на английском языке, как для работы, так и для развития. Это привело не к очень хорошему миксу, когда полфразы на одном языке, полфразы на другом, и это заканчивается тем, что ты не можешь нормально изъясняться ни на одном. И мыслишь тоже смешанно, пролетают словечки из разных языков. Но я с этим борюсь. Стараюсь по возможности использовать только один язык в разговоре.

‍— Переехала в Китай с целью учить язык?

‍— На самом деле я просто очень сильно хотела уехать. Мне было 19 лет. Я училась на Восточном факультете во Владивостоке, учила китайский, после второго года обучения всех тестируют – мой результат был лучшим  на курсе. Меня отобрали на полное пятилетнее обучение. Межправительственная программа, абсолютно бесплатно.  Нас всего двое на курсе прошли по этому конкурсу. Вообще, у меня в жизни все всегда сбывается. Накануне я была на летнем обучении в Гуанчжоу, и мне там очень понравилось. И я как-то так загадала, что хочу здесь пожить, и уже через год ехала на 5 лет обучения. Так же у меня через много лет будет и с Москвой, и с Гонконгом. Приехала по бизнесу в столицу, мелькнула мысль, что я бы тут пожила. Через полгода паковала чемоданы. А еще через пару лет вспомнила о своей давней мечте — Гонконге, уже будучи в Москве, и неожиданно получила предложение о работе. Вот я здесь. Я сейчас вспоминаю, у меня была очень сильная жажда самостоятельной жизни и свободы. Как уехала, так и жила за свой счет, хоть родители и готовы были помогать.

‍— То есть ты сама отказалась от финансовой поддержки родителей?

‍— Да.

‍— Это, наверное, и определило, что ты достаточно рано организовала свой бизнес. Расскажи о своей работе в Китае, как ты начинала?

‍— Я была студенткой, и мне хотелось себя обеспечивать, бралась за любую работу. В этом не было большой необходимости, но мне хотелось быть полностью самостоятельной и всем доказать, что я это могу. А главное, себе. Давай перечислю мои работы в течение первого года в Китае: учитель в детском саду и школе, модель, гид-переводчик с китайского и английского, работа на выставках и заказ товаров, инструктор в фитнес-клубе, там не особо платили, зато можно было себя в форме держать. У меня была учеба и три-четыре разные работы.

‍— А как в итоге выстрелил модельный бизнес?

‍—  Все получилось само собой. Приходили агенты в университет, отбирали девушек для показов и фотосессий. Я по их параметрам подходила, еще и по-китайски говорила – всем было удобно. Пока подрабатывала, познакомилась с процессом изнутри, и начались вопросы в духе: «У нас показ, нам надо 15 моделей, давай ты и еще 14 девушек найди». У нас не было языкового и, наверное, какого-то культурного барьера, все ко мне обращались. И как-то быстро стало понятно, что организация процесса мне интереснее, чем личные съемки. И денег больше, и возможностей, и перспектив. К тому же, мне всегда казалось, что участие в съемках – это как-то несерьезно, а вот бизнес организовать – это совсем другой уровень.

Сначала работала свободным агентом, а где-то через годик я собрала девчонок-фрилансеров, кто подрабатывал в модельном бизнесе, и сказала: «Такое ощущение, что 80% вашей работы идет через меня. Почему бы нам не подписать эксклюзивный контракт, и тогда не будет конкурентной борьбы и другие агенты не будут сбивать цены на вас же. То есть всем выгодно». И они все подписали со мной контракты. Потом начала привозить девчонок из-за границы, бразильянок…

‍— То есть твое агентство сразу переросло русский рынок красоты?

‍— Это понеслось очень быстро. Я не успела оглянуться — у меня уже был офис, машина,  модельные квартиры. Работала с агентствами в России, на Украине, в Европе, в Бразилии.  Лет семь занималась этим бизнесом, параллельно закончила институт.

‍— Тяжело было?

‍— У меня все шло единой волной. Никогда не было тяжело, наоборот, меня все это очень вдохновляло и радовало. Сразу стала много зарабатывать, строила отношения, училась. Все вместе. Как будто меня что-то вело. Больше, дальше, еще больше.

‍— Ты была тем человеком на ретрите, который ввел термин «кризис в голове». Это пришло мгновенно или зрело в тебе?

‍— В какой-то момент начался перегрев, я как будто не могла остановиться. Сначала это проявлялось только в работе. Такой концентрированный трудоголизм, когда без телефона не можешь сходить в ванную. А вдруг клиент позвонит? Плюс специфика моего дела требовала очень большого напряжения – ответственности за девчонок, а многие из них были еще несовершеннолетними. Истории с клубами, наркотиками, мужчинами. Однажды я полночи разговаривала с девочкой, которая после неудачного кастинга, говорила, что она некрасивая и хочет прыгнуть с балкона. Знаешь, про моделей любят говорить, что они глупые, на самом деле – они просто очень молоды.

‍— И когда пришло понимание, что надо что-то менять?— Это все начало меня подкашивать, и пошла череда серьезных сомнений по всем жизненным вопросам. Что и бизнес уже надоел, я от него устаю, и отношения, которым было 5 лет на тот момент, вдруг встали под вопрос. Казалось, надо или сейчас выходить замуж, или расходиться. А хочу ли я быть с этим человеком? В какой-то мере я очень рано достигла многого, во всяком случае, «многого» в рамках моего мировоззрения на тот момент, и это заставило меня выйти из упряжки автоматизма, начать разговаривать с собой в духе: «Ну вот я получила все, что хотела, а дальше что? Зачем это все?»

Это позволило увидеть механизм компенсации, желания всем что-то доказать, который мною двигал. В основе моих действий не было намерения создавать, что-то привнести в мир, был только истеричный бег. Причем я сама не знала, куда меня несет. И в какой-то момент я притормозила. Снаружи идеальная жизнь – и бизнес, который приносит доход, и бойфренд, который любит, и друзья, и заграничная жизнь, путешествия, но я пришла к осознанию, что я так больше не могу. Как будто все вокруг пустое. И я начала искать смысл.

‍— Как именно?

‍— Передала бизнес управляющему, увлеклась психологическими книгами, стала подолгу рассуждать с подругами о жизни.

‍— Нашла? Смысл?

‍— Мне показалось тогда, что смысл в любви. Я решила, что мои текущие длительные отношения – это ненастоящая любовь, и бросилась на поиски чего-то безумного, что вылилось в достаточно разрушительные романы, страдания, эксперименты с расширяющими веществами.

‍— Деньги есть, время есть, смысла нет.

‍— Да. Периоды резкого подъема, сменялись жуткими упадками. Бесконечные качели вверх-вниз.

‍— Кризис долго длился?

‍— Года два. Пока не дошла до самого эмоционального дна.

‍— Когда случился переломный момент? Что позволило оттолкнуться от ситуации и начать из нее выходить?

‍— Я пыталась выбраться все время, но, как понимаю сейчас, только еще больше погрязала в этой ситуации. Бесконечные разговоры с подругами, которые тоже были в похожем состоянии, не помогали, а наоборот закапывали еще больше. Нам постоянно хотелось добраться до причины, откуда это у меня, как так могло случиться? Но это уже не помогало. До определенной степени важно посмотреть в причину – почему та или иная ситуация возникла, но дальше необходимо переходить к определенным действиям, а если продолжать копаться в «почему?», из них никогда не выбраться. Моя тяга к ответам привела меня к методу расстановок по Хеллингеру. Буквально после одного сеанса разрешились многие вопросы, например, связанные с зависимостями. А дальше уже пошла череда событий, которые помогли решиться мне на кардинальные перемены.

‍— Расскажи.

‍— Я влюбилась, он был из Москвы. Буквально за несколько недель я закрыла дела, продала квартиру, машины и переехала к нему в столицу. Сейчас я понимаю, что эта связь была мне дана, чтобы внести необходимые перемены. Я же до этого постоянно хотела найти компромиссный вариант – наладить бизнес, вывести на поток, оставить на управляющего. Но так не работало.

‍— У меня точно такой же был опыт по вытаскиванию себя из ямы – пока не отрезала, легче не стало. Причем я не возьмусь утверждать, что это универсальное средство, но бесспорно есть ситуации, когда иначе перемены не заиграют.

‍— Да. Любовь все расставила на свои места и вытащила меня из Гуанчжоу. Отвязавшись от прошлого, я начала новую жизнь. Мы сейчас не вместе, но у нас отличные отношения, мы остались друзьями.

‍— Как тебе Москва после стольких лет в Китае?

‍— Москва меня подлечила. Большой динамичный город, огромное количество молодых прогрессивных людей. Был бы запрос – свое всегда встретишь. Понимаешь, когда ты – экспат, особенно экспат в Китае, твой круг общения очень сужен, во всяком случае, так у меня было. Хочешь не хочешь, а это определенное болото. А тут, столь изменившаяся за 8 лет, Россия. Я уезжала из Владивостока еще ребенком, а вернулась в Москву чего-то добившись, пережив и взлет, и падение. Это был новый мир. Я начала увлекаться практиками развития: медитация, йога, стала активно ходить в походы – моя деятельность была с этим связана.

‍— Вчера модель в каменных джунглях, сегодня походы в Подмосковье, завтра ресторанный бизнес в Гонконге?  Как тебе удается так быстро перестраиваться? Это врожденная высокая пластичность психики или ты как-то это развивала в себе?

‍—  Мои подружки надо мной смеются и называют меня «фонарно». Это такое владивостокское  словечко, которое означает «легко». Что-то сделать? А, это фонарно! Они говорят: «Ой, да у Вари, все фонарно». У меня всегда было такое ощущение, что я все могу делать. Мир – это бесконечные возможности. Можно и то попробовать, и это. Некоторым людям сложно, они не знают, чего они хотят, а у меня, наоборот, я хочу все. Во всем вижу потенциал. И есть уверенность, что я это могу. Ну ведь это так и есть по сути. Любой человек, вложив определенные усилия, может делать все, что угодно. Я так считаю и я так живу.

‍— А когда к тебе пришла мысль, что ты хочешь назад? Уже в Гонконг?

‍— Наверное, это мой паттерн – мне легко начать заново, но сложно продолжать. В Москве уже были и друзья, и работа, и увлечения, но что-то опять засвербело. Мы даже думали вместе куда-то переехать. Ездили на разведку в Австралию, в Новую Зеландию. Но, оказалось, это не мои места, а с Гонконгом у нас давняя любовь. И однажды звонок: «Здравствуйте, Варвара, не хотите ли поработать в Гонконге?»

‍— Сегодня ты работаешь на ресторанный холдинг?

‍— Да, это крупная российско-международная группа, которая завоёвывает все больше мировой рынок. Я занимаюсь развитием сети в Гонконге.

‍— Давай про еду как раз. Ты не вегетарианка и девушка очень тонкой конституции, явно без лишнего веса. Скажи, фруктовый рацион на ретрите – тебе было сложно?

‍Это был настоящий прорыв, если честно. В обычной жизни я ем много, просто особенности метаболизма позволяют мне это делать. Любое недоедание переживаю очень тяжело, вплоть до обмороков. Ехала с ощущением, что именно в этом вопросе мне будет сложно, но и в то же  время мне давно хотелось попробовать сыроедение. В первый день программы было непросто, завтрак только через 5 часов после подъема, я напугалась и ела впрок, но эта проблема продлилась от силы полдня. И больше ни разу не вернулась. Самочувствие было отличное, очень чистое ощущение внутри и, что удивительно, никакого голода.

‍— Физическим упражнениям это не мешало?

‍— Наоборот, даже помогало, как ни странно. Для меня все это было большим сюрпризом.

‍— Что было самым сложным на программе?

‍— Для меня оказалась сложной именно медитация. Это тоже был сюрприз, но уже неприятный. У меня-то как раз опыт медитации был.

‍— А что пошло не так?

‍— У меня был перерыв, я не практиковала регулярно, но была уверена, что вернусь в свое медитативное состояние легко. А этого не случилось. Плюс, была, наверное, какая-то привязка к ощущениям, я ждала какого-то опыта, который у меня уже был, а его, конечно же, не случилось.

‍— Это распространенная ошибка людей медитирующих – привязанность к хорошим состояниям и поиск неких благостных переживаний, к которым они приходят с практикой. Но это только отводит от сути – способности спокойно наблюдать как за приятными, так и за неприятными ощущениями, что и позволяет уравновесить свое состояние и обрести внутреннее спокойствие.

‍— Я еще на ретрите решила вернуться к практике медитаций в своей будничной жизни.

‍— Получилось?

‍— Знаешь, я такой человек – мне сложно себя саму организовать по таким вопросам, всегда легче бизнесом заниматься, чем подобными практиками, но я записалась в школу у нас тут в Гонконге, я туда уже ходила и буду медитировать в группах.

‍—  А удалось что-то внести в свою жизнь на постоянной основе?

‍— С бегом у меня случилась любовь. Это еще один приятный сюрприз. Продолжаю бегать. Вообще я человек легкий на перекосы. Могу удариться в работу, забыв про все остальное, или заниматься медитациями, но не следить за питанием, забросить спорт. И вот как раз после ретрита я смогла ощутить баланс. У меня сейчас все работает: и спорт, и более чистое питание, и саморазвитие, тут же и работа, и отношения, и деньги. Мне было важно это объединить, научиться, как ты это называешь, – жонглировать всеми составляющими.

‍— Что бы ты порекомендовала человеку, который сейчас переживает кризис в голове?

‍— Радоваться! Если честно, я настороженно отношусь к людям, у которых кризиса в голове не было. Это супер-важный и необходимый этап, который означает, что ты перешел возможности своей личности – то, с чем ты себя привык ассоциировать. Нужно искать свой выход.

‍— Когда ты второй год в самой грязи из мрачных мыслей и состояний, это звучит скорее как издевательство.

‍— Но не пройдя через все это, я бы не смогла очень многого понять, так все чувствовать и наслаждаться жизнью. У меня ощущение, что сейчас я живу, а до этого была на автомате. Кризис в голове – это переход, нужно его выдержать, ведь некоторые люди себя останавливают. Купируют боль, возвращаются на исходные позиции, бегут в безопасную гавань – я называю это «замораживаются», переходят в состояние зомби. А кризис, когда тебя все не устраивает, – это как раз процесс выхода из матрицы, но он болезненный, да. Надо потерпеть и продолжать щупать все методы, чтобы выбраться. Нужно учиться жить по-другому, осознанно, а не автоматически. Не компенсируя, а создавая. Единственный совет – быть смелым. И стараться использовать все-таки конструктивные методы. Лучше сразу пойти на тренинги, к психологу, чем искать ответ на дне бокала – его там нет и не было.

‍— Ну и напутствие новым ретритянам. Вот думает кто-то поехать с нами, но у него с этим сразу много веских “доводов”: секта, фрукты, бег, колени…

‍— У нас есть шутка с подружками: «Все, про что говорят «секта», — это наше». Люди так говорят про то, что не вписывается в рамки, что необычно, чего боятся.

‍— А надо бояться?

— Для каждого «растяжка» на ретрите будет своя. Сложные моменты вылезут в неожиданном месте, лучше заменить страхи на любопытство и поехать на самоисследование. Это хорошая возможность посмотреть на себя со стороны.